Музей К. Г. Паустовского

Онлайн-выставка

Адресат — Константин Паустовский
Письма Вениамина Каверина
Письма Корнея Чуковского
Письма Самуила Алянского

На выставке впервые представлено уникальное эпистолярное наследие из фондов ГБУК г. Москвы «Музей К. Г. Паустовского» – письма известных писателей ХХ века, адресованные Константину Георгиевичу Паустовскому.
В собрании музея хранятся письма К. И. Чуковского И. Г. Эренбурга, А. А. Тарковского, А. А. Вознесенского, В. Б. Шкловского, В. А. Каверина, К. Н. Федина, Л. М. Леонова, С. М. Алянского и многих других замечательных представителей русской литературы советского периода. В настоящее время музеем ведется научная работа по изучению переписки К. Г. Паустовского и подготовка писем к публикации. Выставка является своеобразным результатом этой исследовательской работы. К. Г. Паустовский вел регулярную переписку с собратьями по перу. Стоит различать исключительно деловую переписку с коллегами и руководством Союза писателей СССР и переписку с писателями-друзьями, отражающую доверительные и искренние отношения адресатов. Именно дружеская переписка позволяет узнать объективную историю творческих взаимоотношений писателей-современников и общий культурно-исторический контекст, в котором жили и работали ныне всемирно известные авторы.
Впервые избранные письма К. Г. Паустовского были опубликованы в 1986 году в девятом томе Собрания сочинений писателя (Москва, издательство «Художественная литература»). Но письма, адресованные самому писателю, никогда не публиковались в отдельном или специальном издании. Более того, многие из этих писем не были известны исследователям и читателям до недавнего времени, так как хранились в семейном архиве.

Письма Вениамина Каверина

К. Г. Паустовский и В. А. Каверин. 1960-е гг.

«У меня среди писателей много друзей. Но дружеские отношения бывают разными и – даже более того – удивительно непохожими друг на друга. Бывает дружба короткая, яркая, сверкнувшая, но оборвавшаяся подчас по совершенно непонятным причинам. Но бывает медленное понимание друг друга, всматривание, заставляющее как бы вызревать те отношения, которые сопровождают всю жизнь. Обычно такая «вызревающая» дружба сопровождается редкими встречами и многолетней перепиской».

В. А. Каверин

Вениамин Каверин

Вениамин Александрович Каверин
(настоящая фамилия Зи́льбер; 1902 — 1989)

писатель, драматург и сценарист. Член литературной группы «Серапионовы братья». Псевдоним «Каверин» был взят писателем в честь гусара, приятеля молодого Пушкина, выведенного им под собственной фамилией в «Евгении Онегине». На протяжении жизни им были созданы романы и повести, рассказы, сказки, литературоведческие статьи и воспоминания. Известно достаточно большое количество фильмов по произведениям прозаика. На киностудии «Ленфильм» были сняты кинофильмы «Чужой пиджак», «Два капитана» и телефильм в девяти сериях «Открытая книга». Интересны и его мемуарные произведения, сохраняющие для потомков живые образы его современников – «В старом доме», «Петроградский студент», «Освещенные окна», «Вечерний день», «Письменный стол»; выступления в защиту культурных свобод и гонимых художников.

К. Г. Паустовского и В. А. Каверина связывала та «вызревающая» дружба, о которой пишет Вениамин Александрович, не просто дружба двух писателей, это было близкое общение семей писателей. Они познакомились в Ялте в 1939 году. Но по воспоминаниям В. А. Каверина, он был знаком с творчеством К. Г. Паустовского еще до этой встречи: «Я долго знал его только по книгам. Впрочем, первые его страницы, которые я прочитал, сразу же показали мне, что наша литература обогатилась новым талантом». После окончания войны К. Г. Паустовский часто встречался с В. А. Кавериным: он тогда был председателем секции прозы, а Вениамин Александрович был его заместителем.

К. Г. Паустовский и В. А. Каверин у парапета набережной Ялтинского порта. Середина 1950-1960-х гг. КП-1609

В. А. Каверин – К. Г. Паустовскому. 17.07.[1960] г. КП-3187/186

Дорогой Константин Георгиевич,
Спасибо за превосходную фотографию. И Наташа очень благодарит и кланяется. Мне сразу захотелось в Крым, на набережную, выпить с Вами кофе. Я согласен даже, чтобы меня опять разыграли, убедив, что за мной из Севастополя придет дредноут.
Здесь – жара, все ходят расплавленные. Казакевич поправляется. На днях собираемся съездить к Эренбургу, который едва вернувшись откуда-то уже успел уехать куда-то и вернуться. Значит, Вы – в Аккермане. Я Вам завидую. Утешаюсь тем, что все время пишу, и даже жара не очень мешает. «Кусок стекла» – это не очень, хотя целое все-таки лучше отрывка, что бывает, нам известно, не всегда. Надеюсь, что Вы совсем здоровы, ловите рыбу, работаете и не забываете горячо любящих Вас друзей. Лида кланяется. Сердечный привет Татьяне Алексеевне. Мы скучаем без вас. Эренбургу я напомню о вашем с ним разговоре. Обнимаю Вас.
В. Каверин
17 июля

Писателей связывала общность взглядов на литературное творчество, а также высокая гражданская позиция. Вениамин Каверин вспоминал: «… мы сошлись, и близко сошлись не только потому, что я разделял его позиции в литературе. Его трудно было не любить. Он был обаятельным человеком, придававшим глубокое значение не поверхностной стороне жизни, а тому, что совершается на глубине». На 2-м съезде писателей в 1954 года Каверин выступил со смелой речью, призывая к свободе творчества, к справедливой оценке наследия Юрий Тынянова и Михаила Булгакова. В. А. Каверин и К. Г. Паустовский были едва ли не единственными в СССР крупными писателями старшего поколения, кто отказался участвовать в травле Бориса Пастернака в связи с публикацией на Западе его романа «Доктор Живаго» и присуждением ему Нобелевской премии, кто подписал обращение в защиту Андрея Синявского и Юлия Даниэля.

В. А. Каверин. 1940-е гг. КП-3108/33

В. А. Каверин – К. Г. Паустовскому. 26.10.[1958] г. КП-3187/188 (Полный текст письма на портале «Музейная Москва онлайн»)

<...>
Я ничего не знаю о нашем Альманахе, но раз Вы отдали свою новую рукопись – значит, он еще дышит? Надеюсь заняться им, когда окончательно поправлюсь. В Ялте мне стало лучше. Кстати, там я жил в Вашей комнате – и только услышав об этом, принял за счастливое, и в общем, оправдавшееся предзнаменование.
Вы спрашиваете, что я пишу? Почти полгода я провалялся и так как нельзя было не только писать и читать, но даже говорить – я принялся вспоминать. Поднявшись с постели, я стал записывать все, что вспомнилось – и вот теперь уже написал почти половину книги о моем детстве, юности. Как видите, я иду вслед за Вами. Это – двадцать глав, каждая со своим сюжетом.
Я был еще в Ялте, когда скончался Заболоцкий. Мы дружили тридцать лет. Это третья бесконечно горькая потеря за последние месяцы. Шварц, Зощенко, Заболоцкий. Не говоря уже о глубоком таланте одного из немногих наших лучших поэтов, он был благороднейший, чистый и мужественный человек. На его долю выпала нелегкая жизнь. А ведь довольно было хотя бы только покоя, чтобы из-под его пера выходили первоклассные произведения! Все, что он написал – ведь это бывает редко – останется в нашей литературе. Я в этом убежден.
<...>

Удивительно интересны мемуарные произведения В. А. Каверина, сохраняющие для потомков живые образы его современников – «В старом доме», «Петроградский студент», «Освещенные окна», «Вечерний день», «Письменный стол» и другие выступления в защиту культурных свобод и гонимых художников.
В 1960-е годы Вениамин Каверин поместил в возглавляемом А. Т. Твардовским «Новом мире» повести «Семь пар нечистых» и «Косой дождь», статьи, в которых стремился воскресить память о «Серапионовых братьях», реабилитировать М. М. Зощенко.
Каверин и Паустовский в 1956 году были членами редакции запрещённого партийными властями альманаха «Литературная Москва».

1 — В. А. Каверин. Косой дождь. Повести. — М.: Советский писатель, 1963 г. КП-506/1
Книга из личной библиотеки К. Г. Паустовского. На форзаце дарственная надпись автора, адресованная К. Г. Паустовскому и Т. А. Паустовской.

2 — В. А. Каверин. Письменный стол: Воспоминания и размышления. — Москва: Советский писатель, 1985 г. КП-2043/32

3 — Литературная Москва. Литературно-художественный сборник московских писателей / Под редакцией М. Алигер, А. Бек, В. Каверина, Э. Казакевича, А. Колтова, К. Паустовского, В. Рудного, В. Тендрякова. — Том 2. — Москва: Художественная литература, 1956 г. КП-1089

Каверины – К. Г. Паустовскому. 1960-е гг. КП-3187/184 (Полный текст письма на портале «Музейная Москва онлайн»)

<...>
Из литературных новостей – интересный 4-ый номер «Нового мира», который я (это бывает редко) прочел от первой до последней страницы. Эренбург с прежним блеском продолжает заниматься связью времен, а Бондарев первый изобразил арест в натуральную величину, без скидок и извинений.
И у меня небольшая новость, о которой хочется Вам сообщить: «Новый мир» принял (или почти принял) мою статья о Зощенко, в которой я откровенно рассказал эту трагическую и позорную историю.
<...>

В. Каверин, Н. Хикмет, А. Лесс, И. Эренбург, С. Масчам, К. Паустовский, А. Богатырев. 27 февраля 1956 г. КП-3123/21

Вениамин Каверин оставил много тёплых слов о Константине Георгиевиче Паустовском. На вечере, посвящённом 70-летию писателя, В. А. Каверин говорил о любви читателей к творчеству К. Г. Паустовского: «Его любят за то, что он умеет будить в сердце воспоминание молодости… за его влюблённость во всё необыкновенное, исключительное, во всё особенное…». К. Г. Паустовский на юбилейном вечере в литературном музее (1962) раскрывает секрет В. А. Каверина – «его творческую молодость», честность и мужество, и в этом, считает, залог успеха его творчества у читателей.

В. А. Каверин – К. Г. Паустовскому. 1960-е гг. КП-3187/185 (Полный текст письма на портале «Музейная Москва онлайн»)

<...>
Вчера вечером хорошенькая девушка с восторгом и вдохновение прочитала Вашу речь, и хотя Татьяна Алексеевна подозревает, что успех имела не речь, а девушка, могу Вас уверить в обратном. Я еще и еще раз мысленно поблагодарил Вас за нее. Потом выступал Борщаговский, доброжелательно, но неопределенно и длинно, так что Благинина прислала мне записку
«Фонтан хорош в саду, в июне,
Фонтан ужасен на трибуне».
Зато Вигдорова прочитала прекрасный отрывок из статьи о Вас, которую она Вам посылает. Мне еще было приятно, что на этом маленьком вечере, мое имя все время упоминалось рядом с Вашим.
<...>

К. Г. Паустовский и В. А. Каверин. Ялта. 1960-е гг. КП-2774/214

В письмах писатели делятся творческими и личными планами, советуются друг с другом, пишут о своих удачах и неудачах. И где бы они не находились, никогда не забывают и о поздравлениях со знаменательными датами. Это письма близких людей. В одном из писем В. А. Каверин признается: «Я, вообще говоря, не умею скучать, но без вас скучаю». Они достаточно часто встречались в Москве и Ялте. В переписке и мемуарной прозе сохранились воспоминания об этих встречах.

В. А. Каверин – К. Г. Паустовскому. 23 апреля 1966 г. КП-3187/182 (Полный текст письма на портале «Музейная Москва онлайн»)

<...>
Я рад, что Вам понравились мои воспоминания. Это – часть книги, которую я давно пишу, но не очень надеюсь увидеть в печати. Мой новый роман «Двойной портрет» напечатан в «Просторе» – слышали ли Вы о таком, выходящем в Алма-Ате журнале? Редактор Шухов – порядочный человек, похожий на доброго, старого, но ничуть не угомонившегося Петрушку.
<...>

Письма Корнея Чуковского

К. Г. Паустовский и К. И. Чуковский. Переделкино. 15 февраля 1963 г. КП-2784/3

«Высочайшая степень признания и популярности – это когда фамилия не требует ни пояснений, ни даже имени перед ней. Но Корней Иванович Чуковский шагнул даже за эту, не так уж часто досягаемую черту. Можно не произносить и фамилии, а просто сказать: Корней Иванович. И, пожалуй, никто не спросит, о каком Корнее Ивановиче говорят. Корней Иванович – один, знакомый всем сызмальства по звонким стихам, по его замечательным сказкам, певучим, жизнерадостным, остроумным. Один – и очень любимый всеми без различия возрастов…».

И. Андроников. «Корней Иванович»

Корней Чуковский

Корней Иванович Чуковский (настоящее имя – Николай Корнейчуков)
(1882 – 1969)

поэт, публицист, литературный критик, переводчик, литературовед, детский писатель. Родился в Санкт-Петербурге. Детство провел в Одессе и Николаеве. С 1906 года на протяжении 10 лет жил с семьей в местечке Куоккала. После революции Чуковский занимался критикой, издал книги о творчестве современников – «Книга об Александре Блоке» и «Ахматова и Маяковский». С 1917 года работал над изучением творчества своего любимого поэта Н. Некрасова и других писателей (А. П. Чехова, Ф. М. Достоевского). Творчество Чуковского для детей, прославившее его, известно всем с самого рождения. Корней Иванович занимался изучением психологии детей, записывал свои наблюдения за словесным творчеством малышей («От двух до пяти»).

Корней Иванович и Константин Георгиевич очень долгое время были знакомы только заочно. В 1935 году К. Паустовский в составе группы писателей написал отзыв на статью К. Чуковского «Детский сахарин», который был опубликован в «Литературной газете» (15.05.1935г.). Позже в 1940-е годы К. Чуковский встречал К. Паустовского в знаменитом писательском поселке Переделкино. Часто это были встречи в доме К. Федина. В 1950-1960-е К. И. Чуковский знакомится с шеститомным собранием сочинений Константина Георгиевича: «Как-то неловко говорить, но он влюбился в него просто как юноша. Когда ему предстояла встреча с Паустовским, Чуковский нервничал и волновался как молодой человек перед первым свиданием; когда же он возвращался после встречи и беседы с Паустовским, то ликовал как юноша, вернувшийся с любовного свидания» (Петровский М. О Паустовском и Чуковском). Два писателя очень сильно подружились.

К. И. Чуковский – К. Г. Паустовскому. 1960-е гг. КП-3187/138

Чукоккала: рукописный альманах Корнея Чуковского/пред. И. Андроникова, комм. К. Чуковского, сост. примеч. Е. Чуковская. — М.: Русский путь, 2006. КП-2872

«Чуко́ккала» — рукописный альманах, составлявшийся Корнеем Чуковским с 1914 по 1969 год. С 1906 года Корней Иванович жил в небольшом финском местечке Куоккала. К нему часто приезжали друзья, знакомые — известные поэты, писатели, артисты, художники — и хозяин дома просил их оставить автограф в специально заведённой для этого тетради. Название для альманаха придумал сосед Чуковского — Илья Репин. Репин принимал активное участие в составлении альманаха и под первым же свои рисунком (от 20 июля 1914 года) сделал подпись: «И. Репин. Чукоккала». Слово составлено из начального слога фамилии Чуковского и названия посёлка. Перечень участников «Чукоккалы» огромен, в их число входят: Александр Блок, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Осип Мандельштам, Андрей Белый, Иван Бунин, Максимилиан Волошин, Николай Гумилёв, Максим Горький и др.
Корней Чуковский попросил, чтобы и Константин Паустовский оставил запись в его рукописном альманахе. Тогда в альманахе появилась запись:
«Хоть и боком я,
А пролез в Чукокалу.
Чем и горжусь!
Это – аванс, а полная выдача для «Чукокалы» будет немного позже.
К. Паустовский
20/VI-63
Переделкино».

К. И. Чуковский — К. Г. Паустовскому. 16 апреля. 1960-е гг. КП-3187/147

16 апреля
Загородная больница

Дорогой Константин Георгиевич!
Я «как заимодавец терпеливый не трогаюсь с ковра». Посылаю Ваш вексель и настаиваю на скорейшей его оплате. Бесконечно был тронут Вашей великодушной телеграммой – и все же позволяю себе напомнить о приближении крайнего срока. В Чукоккале будет блистательный Солженицын (очень хороши заметки о литературе), но Чукоккала не может появиться в свет без К. Паустовского!!!

С любовью
Ваш К. Чуковский

Запланированное на 1965 издание так и не вышло по идеологическим соображениям: слишком много на его страницах было «нежелательных» имён. В переписке с одним из своих читателей Чуковский с удивительной точностью предсказал дату, когда публикация наконец состоялась — 1979 г. — но сам он до этой даты не дожил.
Первое издание (1979 г., издательство «Искусство») существенно пострадало от цензуры и самоцензуры, так как многие страницы Чуковский просто не включил в него, зная, что их не напечатают. Так, в издание не вошли стихотворения Зинаиды Гиппиус и Владимира Набокова, две записи Александра Блока, стихи, рисунки и буриме самого Чуковского. Кроме того, часть материалов были изъяты при публикации. В частности, были сняты все автографы Николая Гумилёва и статья Чуковского о нём.
Данный экземпляр — второе издание, которое вышло в 1999 г. в издательстве «Премьера» и содержало все без исключения страницы рукописного альманаха. Однако и его нельзя считать исчерпывающе полным: по изначальному замыслу, планировалось издать два тома: первый должен был выйти в виде факсимильного альбома; во второй должны были войти тексты автографов, набранные типографским шрифтом, и комментарии к ним. Однако из-за издательских трудностей был выпущен только второй, поясняющий том альманаха.

Чукоккала. Сост. Е. Чуковская. — М.: Премьера, 1999.- первое полное издание. КП-2872

Дневник (1930 — 1969)/
сост., комментарий Е. Ц. Чуковская. — М.: Сов. писатель, 1994. КП-418

В своем дневнике Корней Иванович часто упоминает имя К. Г. Паустовского. Личность прозаика очень интересовала его. Им настолько не хватало общения друг с другом, что даже находясь в больнице, в разных палатах, они пишут друг другу письма, в которых неизменно выказывают свое уважение друг к другу: «…я Вас крепко чту и люблю». К. Чуковский ценил Константина Георгиевича, в том числе и за мастерство рассказчика, которым он владел: «Всякая встреча с ним была для меня истинным счастьем. Он был великолепный рассказчик, и я завидовал себе самому, когда он принимался рассказывать мне какой-нибудь эпизод из своей биографии. Сюжет каждого из его устных рассказов всегда был такой увлекательный, интонации такие живые, эпитеты такие отточенные, словесные краски были так ослепительно ярки, а самая структура рассказа была так изящна, элегантна, легка, что, слушая его, я невольно жалел тех обиженных судьбою людей, кому не довелось испытать это счастье: слушать устные рассказы Паустовского». Они интересовались творчеством друг друга. В доме Чуковского в личной библиотеке писателя хранились книги Константина Георгиевича, а в доме Паустовского хранились издания Корнея Чуковского и его детей.

К. И. Чуковский — К. Г. Паустовскому. 1960-е гг. КП-3187/146

Дорогой Константин Георгиевич!
1. Я давно хотел сказать Вам, что я тоже с детства люблю до страдания фетовское
Измучен жизнью, коварством надежды,
Когда им в битве порой уступаю,
Память о Васе Репкине.
2. что мне тоже пронзительно больно,
3. что две осени я тоже прожил близь башни Ковалевского;
4. что я Вас крепко чту и люблю;-
5. и что прошу передать сердечный привет Татьяне Алексеевне. Ей же и Вам кланяется Лида в письме из Комарова, к-е я получил сейчас.
Сегодня мне как будто чуть полегче.
Ваш К. Чуковский

К. И. Чуковский, Переделкино — К. Г. Паустовскому. 11 января 1966 г. КП-3187/146

Дорогой Константин Георгиевич.
И Английские и Американские издания Ваших книг находятся у меня в полной сохранности. В краткие минуты досуга я изучаю их по мере сил.
Чуть я вышел из больницы, я стал мгновенно выздоравливать. Теперь мне значительно легче.
Сердечный привет Татьяне Алексеевне.
Позволяю себе напомнить Вам свой адрес, дабы Вы уверенным послать свою страничку для «Чукоккалы».
Москва К-9 ул. Горького 6 кв. 89
Ваш К. Чуковский.
Мос Переделкино
11 января
66

1 — Повесть о жизни. Книга 2. Беспокойная юность. — Лондон, 1965. — на английском языке (Paustovsky K. Story of a life. Slow Approach of Thunder. — London: Harvill Press). КП-2004

2 — Повесть о жизни. Паустовский К. – Нью-Йорк, 1964.– на английском языке (The Story of a Life. – New York: Vintage Books) КП-3147/3

D. Carver, London – К. Г. Паустовскому 29 сентбяря 1964 г. International P.E.N. A World Assotiation of Writers. КП-3109/19

К. И. Чуковский — К. Г. Паустовскому. 1964 г. КП-3187/142

Дорогой Константин Георгиевич!
Сегодня я получил отчёт из США о последнем заседании Пен-клуба,-которое в сущности было торжественным чествованием Джозефа Барнса (Barnes). Чествовали его за то, что он прекрасно перевёл «The Story of a Life» by Konstantin Paustovsky. Судьями были Joy Chute, Robert Payne, James Putnam. Причём miss Chute произнесла речь, восхваляя книгу, в которой «нам дали возможность увидеть Россию глазами поэта, и мы узнали о России больше, чем [можно узнать] из других книг».
Барнс произнес речь – «О новых достижениях в области переводческого искусства» — и получил изрядную денежную премию. Вот!
Все это значит, что я очень без Вас соскучился!
Ваш К. Чуковский

К. Г. Паустовский с писателями в Доме писателя (сидит четвертый справа), К. И. Чуковский – сидит первый слева. Ленинград. 28 ноября 1960 г. КП-3122/1

Константин Паустовский не подписал ни одного письма или обращения, где бы кого-то клеймили. Но зато, когда судили писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля, опубликовавших свои произведения на Западе, Паустовский вместе с Корнеем Чуковским открыто выступил в их поддержку и предоставил суду свой отзыв в защиту обвиняемых. А в 1967 году поддержал письмо Солженицына съезду советских писателей с требованием отменить цензуру литературных произведений – как противозаконное явление ( за что к своему 75-летию был награжден только скромным орденом Трудового Красного Знамени). Он поставил свою подпись под ходатайством о предоставлении Солженицыну квартиры в Москве. И уже тяжело больной, он написал письмо Косыгину, тогдашнему Председателю Совета Министров СССР, по поводу преследования главного режиссера театра на Таганке Юрия Любимова( и того, действительно, тогда не уволили). И демонстративно отказывался пожать руку одному именитому писателю, который выступил против Бориса Пастернака при обсуждении его романа «Доктор Живаго».

К. И. Чуковский — К. Г. Паустовскому. 22 августа 1965 г. КП-3187/70

Дорогой Константин Георгиевич
Я живу в той самой палате №300 терапевтического отделения, где некогда находились и Вы. Здесь все помнят Вас. Сестры Поля Павлова, Галя Ряскова, Алла Кибиткина и Юля Козлова просят передать Вам привет. Получили ли Вы моё письмо – о Пенклубовском призе Вашему переводчику? Сейчас в одной из англ.газет я прочитал объявление издателя Коллинса – «Гениальное произведение, созданное человеком, который признан величайшим из ныне живущих русских писателей:
Константин Паустовский
Slow approach of thunder и т.д.»
Привет Татьяне Алексеевне, которую здесь все поминают добрым словом.
Ваш Корней Чуковский
1965
22 авг.

Письма Самуила Алянского

К. Г. Паустовский и С. М. Алянский. 1960-е гг. КП-3099/98

«… каждый год общения с Самуилом Мироновичем можно засчитывать за несколько лет по силе его человеческого обаяния на нас, его друзей. Обаяние это – в твердости, чистоте и подлинности его вкусов, его мыслей, его честного отношения к действительности…».

Из письма К. Г. Паустовского в Детгиз. Май 1961 г.

Самуил Алянский

Самуил Миронович Алянский (1891 – 1974)

издатель и редактор. В 1918 году организовал в Петрограде издательство «Алконост», в котором печатались А. Ахматова, А. Белый, А. Блок, В. Иванов и другие. Первой книгой, вышедшей под маркой «Алконоста», стала поэма А. Блока «Соловьиный сад» (1918). Самуил Миронович был лично знаком с А. Блоком и оставил воспоминания о встречах с поэтом в книге «Встречи с Александром Блоком» (1969). В 1920 – 1930-е годы он возглавлял «Издательство писателей в Ленинграде». Здесь публиковались В. Каверин, О. Форш, Ю. Тынянов, М. Шагинян. Во время блокады Ленинграда он оставался в городе вплоть до февраля 1942 года, выпуская плакаты «Боевого карандаша». Тридцать лет Самуил Миронович работал в Издательстве Детской литературы (Детгиз) художественным редактором. Бердичевский в своей книге особо выделяет ту роль, которую сыграл Самуил Миронович в истории книгоиздания: «Самое имя С. М. Алянского знаменует целую эпоху в истории отечественной книги». Академик Лихачев дал высокую оценку таланту издателя: «В шестидесятилетней истории советской литературы и книги С. М. Алянскому принадлежит одно из самых почетных мест».

Константин Георгиевич познакомился с Самуилом Мироновичем в начале 1940-х годов. Их переписка была достаточно длительной и насыщенной. В письмах они рассказывают друг другу о своих поездках, делятся литературными планами, дают друг другу советы, поздравляют с семейными датами и с праздниками. Их связывают деловые и дружеские отношения. По признанию Константина Паустовского, Саммир (так звали С. Алянского близкие друзья) стал для него не только другом, но и человеком, связующим с поэзией А. Блока: «Самуил Миронович существует еще как друг нашего великого и печального поэта Александра Блока. Мне иной раз кажется, что благодаря дружбе с Алянским я становлюсь ближе к Блоку. Моя любовь к Блоку достигла своего полного расцвета после встречи с Алянским и после его рассказов о Блоке».
В 1960-м году С. Алянский и К. Паустовский приезжали в Ленинград на юбилейные торжества А. Блока. Вместе они посетили памятные места, связанные с жизнью поэта. Понять масштаб их дружбы можно по одной детали. В 1962 году Самуил Миронович подарил Константину Георгиевичу самодельное удостоверение, выданное С. М. Алянскому Александром Блоком, с его карандашной печатью.

С. М. Алянский. Ленинград. 1960 г. КП-3087/26

К. Г. Паустовский на трибуне. На вечере, посвященном А. Блоку, в ЦДРИ. 17 ноября 1960 г. КП-3048

С. Алянский вспоминал: «Это было летом 1919 года. Как-то я засиделся на Офицерской у Блока до того часа, когда хождение по улицам без специального пропуска уже запрещалось. «А Вас не задержат?» – спросил Александр Александрович, прощаясь. И вдруг он улыбнулся чему-то, попросил меня минуточку подождать. Подошел к столу и быстро написал вот это удостоверение. Передал его мне и серьезно сказал: «С этим Вас пропустят». На следующий день, когда я рассказал Блоку, что у самого моего дома меня все же задержали, что патруль, после внимательного изучения моего удостоверения, отпустил меня, Александр Александрович долго смеялся продолжению его шутки». К удостоверению прилагается записка со следующим текстом: «Дорогой Константин Георгиевич, Александр Александрович Блок был очень веселый человек. И я сегодня рад подарить тебе эту шутку, написанную рукой поэта, тоже веселому и бесконечно любимому мною человеку и поэту. 31мая 1962 года. Самуил Алянский». Текст самого удостоверения гласит: «С.Р.Ф.С.Р. / Болит / от / дел / №8910111213000m (dlkm) / Удостоверение / Сим удостоверяется што / Самуил Миронович действительно. / Председатель Ал. Блок». Эта записка и другие автографы А. Блока были настолько дороги Самуилу Мироновичу, что, уезжая из блокадного Ленинграда в 1942 году, он берет их с собой.

Самуил Миронович стал художественным редактором многих книг Константина Георгиевича. Татьяна Ерёмина, иллюстратор книги «Стальное колечко» вспоминала о работе над книгой: «Я с ним сделала много книг, наверное, не менее сорока, но особенно мне запомнилась работа над двумя сказками К. Г. Паустовского («Стальное колечко» и «Растрепанный воробей»), которого Самуил Миронович очень любил и я тоже. Каждый рисунок без конца мы обсуждали, я сделала массу вариантов, волновались и очень радовались, когда Паустовскому все понравилось и он не сделал нам ни единого замечания…».

С. М. Алянский. КП-3146/4

1 — Стальное колечко / рис. Т. Ерёминой. — М.: Детгиз, 1963. КП-1706/44
2 — Т. А. Еремина передала акварели в фонды Народного музея К. Г. Паустовского через учениц 9 класса Терзиеву и Субботину. КП-154/2 и КП-154/3

1 — К. Г. Паустовский, Г. В. Микешин и др. в Ботаническом саду АН Грузинской ССР. Батуми, 1957 г. КП-1181
2 — Слева направо: Г. А. Арбузова (стоит спиной), К. Г. Паустовский и С. М. Алянский. Барвиха. 1960-е гг. КП-3122/8

«В Батуми с нами была Нина Алянская. Ездили на Зе­леный мыс в удивительный Ботанический сад. Нина живет там в маленьком доме в густых тропических зарослях».
(из письма К. Г. Паустовского Т. А. Паустовской. 10.10.1957 г. Ялта.)

Константин Георгиевич стал другом и старшим наставником для дочери Самуила Мироновича, Нины Алянской. По ее воспоминаниям, сначала он ей не нравился, но она «очень скоро забыла о своей нелюбви к Паустовскому и ловила каждое его слово… Любовь к природе, к растениям, заложенная во мне с детства, под влиянием К. Г. определилась и развилась. Это помогло мне окончательно выбрать профессию ботаника». Нина Самуиловна имела общую с Константином Георгиевичем страсть к рыбной ловле и прогулкам в лесу. Кроме того, увлекались они игрой в городки: «…в городки играл с большим искусством и, несмотря на свою близорукость, слыл у нас снайпером». Она вместе с отцом подолгу останавливалась в доме Паустовских в Тарусе, долгие годы была дружна с Т. А. Паустовской и Г. А. Арбузовой, помогала ухаживать за садом в Тарусе.

[К. Г. Паустовский] — Нине Алянской. КП-3194/54

Г. В. Микешин, К. Г. Паустовский, Н. С. Алянская в Ботаническом саду АН Грузинской ССР. Батуми. 1957 г. КП-1180

К. Г. Паустовский — С. М. Алянскому. Париж. 9 декабря 1962 г. КП-3194/32 (Полный текст письма на портале «Музейная Москва онлайн»)

9/XII-62. Paris.
Саммир, дорогой, – мы так замотались в Париже, что только сейчас ранним утром, есть время написать тебе несколько слов. Много приемов (по 2-3 в день). Париж фееричен, особенно по вечерам. И сплошь говорят о Солженицыне. Это – последняя мировая сенсация.Познакомился с Моруа, Мориаком, Корбузье. Живем в отеле, наши окна упираются в Лувр. Видели много. Французы пригласили нас остаться до конца декабря. Мы без особых размышлений согласились. Виделся с Арагоном, Эльзой Триоле и «моим» издателем Галлимаром. Он устроил ужин с чудными устрицами, но насчет сантимов за книги – ни полслова. Вчера должны были ехать в Нормандию (Руан, Гавр, Гонфлер), но поездка сорвалась. Там стоят такие туманы, что от них сердечники умирают с полной легкостью. На днях едем на юг, в Прованс, в Арль – и дальше.
<...>

К. Г. Паустовский, Лондон — С. М. Алянскому, Москва. 29 сентября 1964 г. КП-3194/36

London 29/IX-64.
Саммир, дорогой. Спасибо за письмо (с вырезкой из газеты). Лондон по-своему (иначе чем Париж) великолепен. Англичане очень просты и благожелательны, даже лорды. Вчера был прием «в нашу честь» и я сидел со старым лордом герцогом Веллингтонским. На днях едем в Оксфорд, а оттуда в Эдинбург. Все тебя и Нину целуют. Все здоровы. Достали для тебя чудные рамки. Не забывай Алешку. Пиши на адрес Коллинса. Обнимаю тебя.
Твой К.Г.

С. М. Алянский — К. Г. Паустовскому. 20 января 1962 г. КП-3196/4

Милый Константин Георгиевич,
Если ты мне настоящий друг – скажи честно и откровенно, не боясь задеть мое самолюбие, (которого у меня кстати – нет) что эти странички о Федине можно без ущерба для него и для меня – выбросить.
Если же ты думаешь, что это можно отдать Зильберштейну, тогда, будь добр, потрудись и исправь мои дубовые слова и фразы, ну хотя бы на березовые. Кроме того, я состою в давней ссоре с пунктуацией, – исправь, пожалуйста и ее.
И еще помоги: – как назвать эти страницы (может быть – ленинградские? но это я в шутку).
Трудно писать в постели с температурой.
Если ты действительно собрался ехать – счастливый тебе путь.
Напиши из Ялты.
Крепко тебя обнимаю.
Твой Саммир.
20.I.62

С. М. Алянский — К. Г. Паустовскому. 10 июня 1962 г. КП-3196/5 (Полный текст письма на портале «Музейная Москва онлайн»)

Дорогой Константин Георгиевич,
Посылаю тебе пятый том соч. Блока и уверен, что чтение его доставить тебе такую же радость, как и мне.
Проза Блока – это гимн Искусству.
Страсть, которую Блок вкладывал в свои статьи об искусстве полвека назад живы и сегодня и еще долго будут живы.
Меня потрясла речь Блока на похоронах Врубеля в 1910 г. Блоку не было тогда и 30 лет, а сколько в этой речи и поэзии и мудрости. Примечательно и то, что после Блока на похоронах не выступил ни один художник, хотя у могилы Врубеля собрался весь свет деятелей нашего искусства.
<...>

К .Г. Паустовский и С. М. Алянский стоят у ворот дома Паустовских. Таруса. (фрагмент фотографии) КП-1603

Самуил Миронович Алянский был одним из немногих близких людей, чье имя упомянул Константин Георгиевич в своем последнем письме: «Саммир, не оставляй Таню, на тебе лежит благодать Блока, всей великой русской поэзии».

Выставка подготовлена Музеем К. Г. Паустовского
Использование материалов выставки возможно только с разрешения музея